- Ты никого не любишь, - закричал он, - и никого не любил. И поверь мне - никогда не полюбишь.

Прочитала "Комнату Джованни".
Тяжело. Очень. Хочется поплакать.
Никак не могу собрать мысли в кучку и написать что-нибудь информативное и содержательное. Два с плюсом за рецензию.
Печальная судьба запутавшегося человека, котрый постоянно бегает от себя, и эта беготня продолжается до тех пор, пока не сановится слишком поздно. Джованни в этой книге был тем самым лучом надежды и символом любви, которые не были оценены должным образом и приняты. Что имеем не храним, потерявши - плачем, так?
С какой болезненной искренностью и уже заранее понятной им обоим обречённостью было пронизанно последнее объяснение перед друг другом...

Если бы я мог удержать тебя здесь, я бы удержал, - закричал он, - даже если бы мне пришлось избить тебя, заковать в цепи, уморить голодом,
только чтобы ты остался. Я бы это сделал.
Он отошел от окна. Ветер развевал его волосы.
- Может, когда-нибудь ты пожалеешь, что я этого не сделал.

Да. Дэвид жалел потом, и не ошибусь, если скажу - всю жизнь. Но наконец понял, что сколько не беги от себя, всё равно не убежишь. Как дорого он заплатил за "общественное одобрение", которое впоследствии оказалось ему ненужным. С каждым днём истреблять себя, мучать невесту, каждый раз убивать Джованни, пока тот, наконец, не положит конец влочению своего существования и вместе с тем судорожных мук, которые вместе со счастьем и чуством целости, принёс в его жизнь Дэвид.

Никогда не забуду, как Джованни смотрел на меня в последний раз. Утренний свет заливал нашу комнату, напоминая мне о многочисленных утрах, в
том числе и о том, когда я пришел сюда впервые. Джованни сидел на кровати совершенно голый, зажав в ладонях стакан коньяка. Его тело было
неестественно белым, лицо серым, мокрым от слез. Я с чемоданом стоял у порога и, держась за дверную ручку, смотрел на него. Мне хотелось попросить
прощения. Но это превратилось бы в слишком долгую исповедь. Маленькая уступка себе навсегда замуровала бы меня с ним в этой комнате. А ведь,
положа руку на сердце, именно этого-то я и хотел. Я почувствовал, как по моему телу пробежала дрожь и на миг явственно ощутил, как тону, захлебываюсь
в его слезах. Голое тело Джованни, знакомое мне до мельчайших подробностей, матово сияло в утреннем свете и точно растворялось в окружающем нас пространстве.
И тогда в моем мозгу вспыхнула глубоко затаенная мысль, которой я боялся больше всего: спасаясь бегством от Джованни, я навсегда обрекал себя
на магическую зависимость от него. Отныне я никогда не смогу забыть его тело, нашу с ним близость. Джованни не спускал с меня глаз, но казалось - он
смотрит сквозь меня. Выглядел он довольно странно, разгадать выражение его лица было невозможно. Оно не было ни хмурым, ни злым, ни печальным.
Казалось, он просто спокойно ждал, что я преодолею разделявшие нас несколько шагов и снова обниму его. Он ждал этого, как ждут чуда на смертном одре, чуда, которое никогда не произойдет. Нужно было немедленно уходить! То, что скрывалось за маской его спокойствия, бушевало и в моей душе - я понимал, что еще немного и окончательно погибну в этом омуте, который зовется Джованни. Все во мне рвалось к нему, но ноги не слушались меня. Ветер моей судьбы гнал меня прочь из этой комнаты.
- Adieu, Джованни.
- Adieu.